Мы смотрим в мир открытыми глазами

Прошло 75 лет со дня великой Победы. И тот день 9 мая 1945 года народной памятью не сотрётся никогда.

Есть свои герои в той страшной войне. И среди членов Всероссийского общества слепых их немало. Вот об одном из них мы вам и расскажем.

У него не было кистей обеих рук, но он ловко орудовал правой, раздвоенной на конце культей, заканчивающейся как бы двумя толстыми, неуклюжими пальцами, а левой культей скользил по басам. Он играл по заказу вальсы, песни, марши. И был незрячим.

Слепого музыканта звали Александр Корнеевич Новиченков. Уникальный человек! Жил в Смоленске. Работал в Доме культуры первичной организации Общества слепых инструктором по культурно-массовой работе, участвовал в хоровых спевках, в течение десяти лет являлся главным редактором стенной газеты. Много было у Александра Корнеевича и других общественных дел. Он ,помимо прочего, являлся членом комиссии по оказанию помощи одиноким и престарелым членам ВОС, к нему обращались с различными просьбами, и ни одна из них не оставалась без ответа. Люди нуждались в нём.
...Он защищал Родину, участвовал в боях как командир пехотного взвода в звании младшего лейтенанта на реке Угре и под Ржевом. Юного комвзвода ранило в те часы, когда Совинформбюро сообщало, что на фронте не произошло существенных изменений, велись, как тогда говорили, «бои местного значения».

Он успел только крикнуть:

• Ребята, приготовиться к атаке!..

И вдруг все раскололось во вспышке черной молнии. Он потерял сознание и не видел, как прямо на поле боя санинструктор оказывал ему первую помощь.

В медсанбате раненому ампутировали кисти обеих рук. Голова его была укутана бинтами, лицо покрыто словно белой маской. Он помнил, что ранен в руки, но не осознавал, что пострадали и глаза. Соседи по палате, медперсонал скрывали от него правду. А он пробовал сгибать и разгибать пальцы, пересчитывая каждый, и ему казалось, что он чувствует их.

Прошло пять дней, и в полевом госпитале, на перевязке, ему сказали, что у него нет кисти левой руки. И тут впервые закралось в душу страшное подозрение: а вдруг нет и правой. Смутное, тревожное чувство не покидало несколько дней. И только на вторичной перевязке, когда он немного окреп, ему объявили ту самую, настоящую правду, отчаянно горькую... А ведь до войны он играл на скрипке.

Ему было двадцать лет. За его зрение боролись, однако, несмотря на операции и лечение, он полностью ослеп. Остановился в Москве, у дяди: не хотел возвращаться домой на Смоленщину, не мог показаться матери, у которой и так было много горя. Летом 1942 года за связь с партизанами фашисты арестовали его отца, инвалида гражданской войны, и зверски замучили в гестапо. Старший брат погиб в танковом сражении в боях под Прохоровкой на Орловско - Курской дуге в 1943 году. В деревне Байки Брестской области фашисты согнали жителей в школу, обложили соломой и живыми сожгли. В огне вместе с односельчанами погибли родители матери и пять племянников. Обо всем этом он узнал из ее писем.

Все время не оставляла мысль: «Как жить теперь?..» Были когда-то руки, которые не только ловко держали лопату, но и нежно сжимали гриф скрипки, рвали цветы. Были глаза, что любовались зорями, да закатами, ловили первый ответный блеск в глазах любимой...

Все реже читали ему письма от нее, все короче, скупее становились их строчки. И, сидя под смоковницей в ташкентском госпитальном дворе, он думал: «Изувеченный, слепой — кому я нужен?..»

Но надо было начинать заново жить. Как ребенок, делающий первые шаги, он учился ходить, ориентироваться в пространстве. Раненых воинов в госпиталях обучали игре на баяне, учили грамоте по системе Брайля, а потерявших руки — ножной грамоте. Он посещал музыкальные занятия и однажды увидел сон, будто его пальцы свободно бегают по клавишам, и он играет, играет...

В доме его родителей любили музыку. Отец и все шестеро детей играли на различных музыкальных инструментах. Славился на всю округу их семейный ансамбль: в Монастырщине, на смотре, даже занял первое место. И часто вспоминалось ему, как, бывало, заиграют «Камаринскую» или «Смоленского гусачка» — все заслушивались.
В Новосибирске, в госпитале, ему сделали операцию Крукемберга (расчленили лучевую и локтевую кости). Однажды взял он у товарищей по палате гармонь, вроде как побаловаться, а сыграл мелодию. Первое прикосновение к инструменту обнадежило, и он начал упорно заниматься. Было невыносимо трудно: болели вспухшие швы, воспаленные культи. Труднее всего, оказалось, совладать с басами: при раздвигании мехов культя левой руки срывалась с клавиш. Тогда, зажав угол гармони под мышкой, он стал растягивать меха коленями. Позднее приспособил наискосок, через плечо, ремень. Постепенно, длительной и упорной тренировкой, добился того, что стал играть не только для себя, но и для товарищей.

Одновременно, отказываясь от посторонней помощи, научился сам одеваться, бриться, чистить обувь. Научился ходить по улице быстро и уверенно (большую помощь оказал ему в этом брат — тоже фронтовик). И так натренировался, что почти свободно «бегал» по Смоленску.

Новиченков в переписке с другом поделился: «То, что я делаю сегодня и смогу еще сделать—окрыляет. Я нужен семье, людям, работе — и это прекрасно, это помогает жить. В двадцать лет остаться полным инвалидом — дело страшное, доводящее до отчаяния, но я постарался преодолеть, побороть тяжко-гнетущее моральное состояние — а такое было — выбраться из него. И поверить в себя мне помогли мои близкие, да и многие из окружающих меня людей. Они помогли мне одержать победу».

Однажды кто-то сказал про Александра Корнеевича: «Мы смотрим в распахнутый перед нами мир открытыми глазами, а наш слепой и безрукий музыкант открыл его для себя сердцем».И, действительно, он умел смотреть на мир сквозь сердечность и душевное тепло. Несмотря на трудности, которые ему выпали по судьбе.

Смоленская региональная организация ВОС сердечно поздравляет всех с днём великой Победы и желает вам крепкого здоровья,бодрости духа и радости!